Окуджава Булат Шалвович
(9 мая 1924 – 12 июня 1997)
НАДЕНЬКА
Б. Окуджава
Из окон корочкой несет поджаристой, Am
За занавесками – мельканье рук. G7, C (A7)
Здесь остановки нет, а мне - пожалуйста! Dm, Am
Шофер автобуса - мой лучший друг. E7, Am
Я знаю: вечером ты в платье шёлковом
Пойдешь по улицам гулять с другим.
Ах, Надя, брось коней кнутом нащелкивать 2р
Попридержи коней, поговорим.
А кони в сумерках колышут гривами,
Автобус новенький спеши, спеши!
Ах, Надя-Наденька, мне б за двугривенный 2р
В любую сторону твоей души.
Она в спецовочке такой промасленной,
Берет немыслимый такой на ней.
Ах, Надя - Наденька. Мы были б счастливы, 2р
Куда же гонишь ты своих коней.
А где- то корочкой несет поджаристой,
За занавескою мельканье рук.
Здесь остановки нет, а мне - пожалуйста! 2р
Шофер автобуса - мой лучший друг.
В авторском варианте последний куплет:
Но кони в сумерках колышут гривами,
Автобус новенький спеши, спеши!
Ах, Надя - Наденька, мне б за двугривенный 2р
В любую сторону твоей души.
ПЕСЕНКА О СИНИХ МАЯКАХ
Не бродяги, не пропойцы,
За столом семи морей
Вы пропойте, вы пропойте
Славу женщине моей!
Вы в глаза ее взгляните,
Как в спасение свое,
Вы сравните, вы сравните 2р
С близким берегом ее.
Мы земных земней! И вовсе
К черту сказки о богах!
Просто мы на крыльях носим 2р
То, что носят на руках.
Просто нужно очень верить
Этим синим маякам, –
И тогда нежданный берег 2р
Из тумана выйдет к нам.
Не бродяги, не пропойцы,
За столом семи морей
Вы пропойте, вы пропойте 2р
Славу женщине моей!
Пока живут на свете ...
Булат Окуджава
Пока живут на свете хвастуны, Am F C
Мы прославлять судьбу свою должны.D E Am
Какое небо голубое! Dm
Мы не поклонники разбоя! G C
На хвастуна не нужен нож, Dm
Ему немножко подпоешь Am
И делай с ним, что хошь. E7 Am
Покуда живы жадины вокруг,
Удачи мы не выпустим из рук.
Какое небо голубое!
Мы не поклонники разбоя:
На жадину не нужен нож,
Ему покажешь медный грош
И делай с ним, что хошь.
Пока живут на свете дураки,
Обманывать нам, стало быть, с руки.
Какое небо голубое!
Мы не поклонники разбоя:
На дурака не нужен нож,
Ему с три короба наврешь
И делай с ним, что хошь.
Какое небо голубое!
Живут на свете эти трое.
Им, слава богу, нет конца
Как говорится, зверь бежит -
И прямо на ловца.
МОЛИТВА ФРАНСУА ВИЙОНА
Б. Окуджава
Пока Земля ещё вертится, пока ещё ярок свет,
Господи, дай же ты каждому, чего у него нет:
Умному дай голову, трусливому дай коня.
Дай счастливому денег... И не забудь про меня.
Пока земля ещё вертится, -Господи, твоя власть!
Дай рвущемуся к власти навластвоваться всласть.
Дай передышку щедрому хоть до исхода дня,
Каину дай раскаянье... И не забудь про меня.
Я знаю, - ты всё умеешь, я верую в мудрость твою.
Как верит солдат убитый, что он проживает в раю,
Как верует каждое ухо тихим речам твоим,
Как веруем мы сами, не ведая, что творим!
Господи, мой Боже, зеленоглазый мой!
Пока Земля ещё вертится и ей это странно самой,
Пока ещё хватает времени и огня,
Дай же ты всем понемногу и не забудь про меня!
Виноградная косточка
Б. Окуджава, М. Квливидзе
Виноградную косточку в теплую землю зарою,
И лозу поцелую, и спелые гроздья сорву,
И друзей созову, на любовь свое сердце настрою...
А иначе, зачем на земле этой вечной живу?
Собирайтесь-ка, гости мои, на мое угощенье,
Говорите мне прямо в лицо, кем пред вами слыву,
Царь небесный пошлет мне прощение за прегрешенья..
А иначе, зачем на земле этой вечной живу?
В темно-красном своем будет петь для меня моя дали,
В черно-белом своем преклоню перед нею главу,
И заслушаюсь я, и умру от любви и печали...
А иначе, зачем на земле этой вечной живу?
И когда заклубится закат, по углам залетая,
Пусть опять и опять предо мной проплывут наяву
Белый буйвол, и синий орел, и форель золотая...
А иначе, зачем на земле этой вечной живу?
1965-66г.
Перевод Виноградная косточка
Б. Окуджава, М. Квливидзе
A peanut in warm earth bury,
Kiss the vine and ripe grapes of pluck,
And call the friends, the love of his heart set.
Otherwise, why on earth the eternal live?
Get ready-ka my guests in my treat
Tell me straight in the eye than before you слыву,
The king of heaven will send me the forgiveness of sins.
Otherwise, why on earth the eternal live?
In the dark red will be singing for me the wife,
In black-and-white his преклоню before her head,
And I tire of hearing and die of love and sorrow.
Otherwise, why on earth the eternal live?
And when the sunset on the corners золотея,
Let again and again before me pass awake,
White Buffalo blue eagle and Golden trout.
Otherwise, why on earth the eternal live?
Под крики толпы угрожающей,
Храпящей и стонущей вслед,
Последний еврей уезжающей
Погасит на станции свет.
Потоки проклятий и ругани
Худою рукою стряхнет,
И медленно профиль испуганный
За тёмным стеклом проплывёт.
Как будто из недр человечества
Глядит на минувшее он...
И катится мимо отечества
Последний зелёный вагон.
Весь мир, наши судьбы тасующий,
Гудит средь лесов и морей...
Еврей, о России тоскующий,
На совести горькой моей..
Песня о дураках
Антон Палыч Чехов однажды заметил,
что умный любит учиться, а дурак - учить.
Скольких дураков в своей жизни я встретил -
мне давно пора уже орден получить.
Дураки обожают собираться в стаю.
Впереди их главный во всей красе.
В детстве я думал, что однажды встану*,
а дураков нету - улетели все.
Ах, детские сны мои - какая ошибка,
в каких облаках я по глупости витал.
У природы на устах коварная улыбка...
Видимо, чего-то я не рассчитал.
А умный в одиночестве гуляет кругами,
он ценит одиночество превыше всего.
И его так просто взять голыми руками,
скоро их повыловят всех до одного.
Когда ж их всех повыловят - наступит эпоха,
которую не выдумать и не описать...
С умным - хлопотно, с дураком - плохо.
Нужно что-то среднее. Да где ж его взять?
Дураком быть выгодно, да очень не хочется,
умным - очень хочется, да кончится битьем...
У природы на устах коварные пророчества.
Но, может быть, когда-нибудь к среднему придём
Булат Окуджава, Фазиль Искандер, Наум Коржавин.
Из архива О.Дмитриева
В Иерусалиме первый снег.
Побелели улочки крутые.
Зонтики распахнуты у всех
красные и светло-голубые.
Наша жизнь разбита пополам,
Да напрасно счёт вести обидам.
Всё сполна воздастся по делам
Грустным и счастливым и забытым.
И когда ударит главный час
И начнётся наших душ поверка,
Лишь бы только ни в одном из нас
Прожитое нами не померкло
Молитва
Я Алиса Супронова, мне 18 лет, родилась в Магадане, живу в Санкт-Петербурге🤗 Пою в любую свободную минуту!
"...Все мои стихи и песни не столько о войне, сколько против нее. Я рассказываю о том, что случилось со мной. С моими друзьями. Когда я еще был в учебном минометном дивизионе, уже четверо ребят с нашего арбатского двора были убиты. Но я об этом долгое время не мог писать..."
Ах, война
Ах, война, что ж ты сделала, подлая: Cm G7
стали тихими наши дворы, Cm
наши мальчики головы подняли - Eb Fm
повзрослели они до поры, G7
на пороге едва помаячили Cm Eb
и ушли, за солдатом - солдат... Fm G7
До свидания, мальчики! Мальчики, Cm C7 Fm
постарайтесь вернуться назад. Cm/G G7 Cm
Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими,
не жалейте ни пуль, ни гранат,
И себя не щадите, и все-таки
постарайтесь вернуться назад.
Ах, война, что ж ты, подлая, сделала:
вместо свадеб - разлуки и дым.
Наши девочки платьица белые
раздарили сестренкам своим.
Сапоги - ну куда от них денешься?
Да зеленые крылья погон...
Вы наплюйте на сплетников, девочки,
мы сведем с ними счеты потом.
Пусть болтают, что верить вам не во что,
что идете войной наугад...
До свидания, девочки! Девочки, постарайтесь вернуться назад.
1958
Сладкое время, глядишь, обернется копейкою:
Кровью и порохом тянет от близких границ.
Смуглая сабра с оружием, с тонкою шейкою
Юной хозяйкой глядит из-под черных ресниц.
Как ты стоишь! Как рукою приклада касаешься!
В темно-зеленую курточку облачена...
Знать, неспроста предо мной возникли, хозяюшка,
Те фронтовые, иные, мои времена.
Может быть, наша судьба, как расхожие денежки,
Что на ладонях чужих обреченно дрожат...
Вот и кричу невпопад: до свидания, девочки!
Выбора нет! Постарайтесь вернуться назад!
Вы слышите: грохочут сапоги,
и птицы ошалелые летят,
и женщины глядят из-под руки?
Вы поняли, куда они глядят?
Вы слышите: грохочет барабан?
Солдат, прощайся с ней, прощайся с ней...
Уходит взвод в туман-туман-туман...
А прошлое ясней-ясней-ясней.
А где же наше мужество, солдат,
когда мы возвращаемся назад?
Его, наверно, женщины крадут
и, как птенца, за пазуху кладут.
А где же наши женщины, дружок,
когда вступаем мы на свой порог?
Они встречают нас и вводят в дом,
но в нашем доме пахнет воровством.
А мы рукой на прошлое: вранье!
А мы с надеждой в будущее: свет!
А по полям жиреет воронье,
а по пятам война грохочет вслед.
И снова переулком - сапоги,
и птицы ошалелые летят,
и женщины глядят из-под руки...
В затылки наши круглые глядят.
****
Простите пехоте,
что так неразумна бывает она:
всегда мы уходим,
когда над Землею бушует весна.
И шагом неверным
по лестничке шаткой спасения нет.
Лишь белые вербы,
как белые сестры глядят тебе вслед.
Не верьте погоде,
когда затяжные дожди она льет.
Не верьте пехоте,
когда она бравые песни поет.
Не верьте, не верьте,
когда по садам закричат соловьи:
у жизни и смерти
еще не окончены счеты свои.
Нас время учило:
живи по-походному, дверь отворя..
Товарищ мужчина,
а все же заманчива доля твоя:
весь век ты в походе,
и только одно отрывает от сна:
куда ж мы уходим,
когда за спиною бушует весна?
Горит пламя, не чадит.
Надолго ли хватит?
Она меня не щадит -
Тратит меня, тратит.
Быть недолго молодым,
Скоро срок догонит.
Неразменным золотым
Покачусь с ладони.
Потемнят меня ветра,
Дождичком окатит...
А она щедра, щедра -
Надолго ли хватит?
(1924-1997)
Ночной разговор
Окуджава Б.
- Мой конь притомился.
Стоптались мои башмаки.
Куда же мне ехать?
Скажите мне, будьте добры.
- Вдоль Красной реки, моя радость,
вдоль Красной реки,
до Синей горы, моя радость,
до Синей горы.
- А как мне проехать туда?
Притомился мой конь.
Скажите пожалуйста,
как мне проехать туда?
- На ясный огонь, моя радость,
на ясный огонь,
езжай на огонь, моя радость,
найдешь без труда.
- А где ж этот ясный огонь?
Почему не горит?
Сто лет подпираю я небо ночное плечом...
- Фонарщик был должен зажечь,
да, наверное, спит,
фонарщик-то спит, моя радость...
А я ни при чем.
И снова он едет один
без дороги
во тьму.
Куда же он едет,
ведь ночь подступила к глазам!..
- Ты что потерял, моя радость? -
кричу я ему.
И он отвечает:
- Ах, если б я знал это сам...
1962
Фотографии Булата Окуджавы и 2 Песни "Ночной разговор" и "Он наконец явился в дом"
Ах, война, она не год еще протянет —
На то она и война.
Еще много километров портянок
Выткут из полотна.
Встанет, встанет над землей радуга.
Будет мир тишиною богат.
Но еще многих всяких дураков радует
Бравое пенье солдат.
И потому, знать, за щедро пролитые
за жизни, за радость живых,
трехлинеечки четырежды проклятые
бережем как законных своих.
Б.Окуджава вспоминал: «Это было в 1960 году. Ехал я в самом деле по Смоленской дороге, зимой в машине вместе с поэтом Юрием Левитанским, и ... сначала появилась музыка, а потом стихи»
По Смоленской дороге — леса, леса, леса.
По Смоленской дороге — столбы, столбы, столбы.
Над дорогой Смоленскою, как твои глаза, —
Две вечерних звезды, голубых моих судьбы.
По Смоленской дороге — метель в лицо, в лицо.
Всё нас из дому гонят дела, дела, дела.
Может, будь понадёжнее рук твоих кольцо —
Покороче б, наверно, дорога мне легла.
По Смоленской дороге — леса, леса, леса.
По Смоленской дороге — столбы гудят, гудят.
На дорогу Смоленскую, как твои глаза,
Две холодных звезды голубых глядят, глядят.
1960 год
Wzdłuż tej drogi na Smoleńsk tak gęsty stoi las.
Wzdłuż tej drogi na Smoleńsk — tak długi słupów sznur.
Nad tą drogą na Smoleńsk dwóch gwiazd się sączy blask,
Jak twe oczy dalekich, wieczornych gwiazd zza chmur.
Na tej drodze na Smoleńsk zacina wicher w twarz.
Czemu ciepły rzuciłem swój kąt? Ach, któż to wie?
Może nigdy daleki nie skusiłby mnie marsz,
Gdyby szyję oplotły choć raz mi ręce dwie…
Wzdłuż tej drogi na Smoleńsk — milczący pusty las.
Wzdłuż tej drogi na Smoleńsk — samotnych słupów sznur.
Nad tą drogą na Smoleńsk dwóch gwiazd się sączy blask,
Jak twe oczy dalekich i zimnych gwiazd zza chmur.
Перевод с русского — Ziemowit Fedecki
Ларисе Лужиной было 23 года, она стала талисманом знаменитого барда Булата Окуджавы.
Осудите сначала себя самого,
Научитесь искусству такому,
А уж после судите врага своего
И соседа по шару земному.
Научитесь сначала себе самому
Не прощать ни единой промашки,
А уж после кричите врагу своему,
Что он враг и грехи его тяжки.
Не в другом, а в себе побеждайте врага,
А когда преуспеете в этом,
Не придется уж больше валять дурака -
Вот и станете вы человеком.
Былое нельзя воротить ...
(посв. Александру Цыбулевскому)
Былое нельзя воротить - и печалиться не о чем:
у каждой эпохи свои подрастают леса.
А всё-таки жаль, что нельзя с Александром Сергеичем
поужинать в "Яр" заскочить хоть на четверть часа.
Теперь нам не надо по улицам мыкаться ощупью:
машины нас ждут и ракеты уносят нас вдаль.
А всё-таки жаль, что в Москве больше нету извозчиков,
хотя б одного, и не будет отныне, - а жаль.
Я кланяюсь низко познания морю безбрежному,
разумный свой век, многоопытный век свой любя.
А всё-таки жаль, что кумиры нам снятся по-прежнему,
и мы иногда всё холопами числим себя.
Победы свои мы ковали не зря и вынашивали,
мы всё обрели - и надежную пристань, и свет...
А всё-таки жаль: иногда над победами нашими
встают пьедесталы, которые выше побед.
Москва, ты не веришь слезам - это время проверило,
железное мужество, твердость и сила во всем.
Но если бы ты в наши слезы однажды поверила,
ни нам, ни тебе не пришлось бы грустить о былом.
Былое нельзя воротить... Выхожу я на улицу
и вдруг замечаю: у самых Арбатских ворот
извозчик стоит, Александр Сергеич прогуливается...
Ах, завтра, наверное, что-нибудь произойдет!
Ст. Булата Окуджавы
Муз. Исаака Шварца
Не сольются никогда зимы долгие и лета:
У них разные привычки и совсем несхожий вид.
Не случайны на земле две дороги — та и эта.
Та — натруживает ноги, эта — душу бередит.
Эта женщина в окне, в платье розового цвета,
Утверждает, что в разлуке невозможно жить без слез,
Потому что перед ней две дороги — та и эта.
Та прекрасна, но напрасна, эта, видимо, всерьез.
Хоть разбейся, хоть умри, не найти верней ответа.
И куда бы наши страсти нас с тобой ни завели,
Неизменно впереди две дороги — та и эта,
Без которых невозможно, как без неба и земли.
Кричат за лесом электрички,
от лампы - тени по стене,
и бабочки, как еретички,
горят на медленном огне.
Сойди к реке по тропке топкой,
и понесет сквозь тишину
зари вечерней голос тонкий,
ее последнюю струну.
Там отпечатаны коленей
остроконечные следы,
как будто молятся олени,
чтоб не остаться без воды...
По берегам, луной залитым,
они стоят: глаза - к реке,
твердя вечернии молитвы
на тарабарском языке.
Там птицы каркают и стонут.
Синеют к ночи камыши,
и ветры с грустною истомой
все дуют в дудочку души...
Славу женщине моей
Окуджава
Не бродяги, не пропойцы, за столом семи морей
Вы пропойте, вы пропойте славу женщине моей!
Вы в глаза ее взгляните, как в спасение свое,
Вы сравните, вы сравните с близким берегом ее.
Мы земных земней, и вовсе к черту сказки о богах!
Просто мы на крыльях носим то, что носят на руках.
Просто нужно очень верить этим синим маякам,
И тогда нежданный берег из тумана выйдет к вам.
Булат Окуджава "Грузинская песня" /Лужники, 1976/
Слева направо: Николай Петров, Вероника Долина, Аркадий Арканов, Андрей Вознесенский, Григорий Горин, Иннокентий Смоктуновский, Валентин Гафт, Зиновий Гердт, Алексей Баталов, Булат Окуджава, Александр Иванов.
Фото из архива Вероники Долиной
МОЙ ГОРОД ЗАСЫПАЕТ...
Сл.Булат Окуджава
Муз. Виктора Берковского
Мой город засыпает. А мне-то что с того?
Ну что с того, ну что с того?
Я был его ребенком, я нянькой был его,
Ну что с того, ну что с того?
Я был его рабочим, его солдатом был...
Он слишком удивленно всегда меня любил.
Он слишком отчужденно мне руку подавал,
по будням меня помнил, а в праздник забывал.
И если я погибну, и если я умру,
проснется ли мой город с печалью поутру?
Пошлет ли на кладбище перед заходом дня
своих счастливых женщин оплакивать меня?
..Но с каждым днем все чище, все злей его люблю.
И из своей любови богов своих леплю.
Мне ничего не надо, и сожалений нет:
в руках моих гитара и пачка сигарет.
Полночный троллейбус
Булат Окуджава
Когда мне невмочь пересилить беду,
когда подступает отчаянье,
я в синий троллейбус сажусь на ходу,
в последний,
в случайный.
Полночный троллейбус, по улице мчи,
верши по бульварам круженье,
чтоб всех подобрать, потерпевших в ночи
крушенье,
крушенье.
Полночный троллейбус, мне дверь отвори!
Я знаю, как в зябкую полночь
твои пассажиры - матросы твои -
приходят
на помощь.
Я с ними не раз уходил от беды,
я к ним прикасался плечами...
Как много, представьте себе, доброты
в молчанье,
в молчанье.
Полночный троллейбус плывет по Москве,
Москва, как река, затухает,
и боль, что скворчонком стучала в виске,
стихает,
стихает.
1957
Я вновь повстречался с Надеждой - приятная встреча.
Она проживает все там же, - то я был далече.
Всё то же на ней из поплина счастливое платье,
всё так же горящ ее взор, устремленный в века...
Ты наша сестра, мы твои молчаливые братья,
и трудно поверить, что жизнь коротка.
А разве ты нам обещала чертоги златые?
Мы сами себе их рисуем, пока молодые,
мы сами себе сочиняем и песни и судьбы,
и горе тому, кто одернет не вовремя нас...
Ты наша сестра, мы твои торопливые судьи,
нам выпало счастье, да скрылось из глаз.
Когда бы любовь и надежду связать воедино,
какая бы, трудно поверить, возникла картина!
Какие бы нас миновали напрасные муки,
и только прекрасные муки глядели б с чела...
Ты наша сестра. Что ж так долго мы были в разлуке?
Нас юность сводила, да старость свела.
Булат Окуджава
1976
Ель
Булат Окуджава
Синяя крона, малиновый ствол,
Звяканье шишек зелёных.
Где-то по комнате ветер прошёл,
Там поздравляли влюблённых.
Где-то он старые струны задел,
Тянется их перекличка.
Вот и январь накатил, налетел,
Бешеный, как электричка.
Мы в пух и прах наряжали тебя,
Мы тебе верно служили,
Громко в картонные трубы трубя,
Словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг,
Знать, в простодушии сердечном,
Женщины той очарованный лик
Слит с твоим праздником вечным.
В миг расставания, в час платежа,
В день увядания недели
Чем это стала ты нехороша?
Что они все одурели?
И утончённые, как соловьи,
Гордые, как гренадеры,
Что же надёжные руки свои
Прячут твои кавалеры?
Мне б разобраться и время унять,
Мне бы им всем расстараться,
Но начинают колёса стучать.
Как тяжело расставаться!
Но начинается вновь суета,
Время по-своему судит.
И, как Христа, тебя сняли с креста,
Но воскресения не будет.
Ель, моя ель, уходящий олень,
Зря ты, наверно, старалась.
Женщины той осторожная тень
В хвое твоей затерялась.
Ель, моя ель, словно Спас на крови,
Твой силуэт отдалённый,
Будто бы свет удивлённой любви,
Вспыхнувшей, неутолённой.
Заезжий музыкант
Булат Окуджава
Заезжий музыкант
Целуется с трубою
Пассажи по утром -
Так просто, ни о чём.
Он любит не тебя.
Опомнись, бог с тобою!
Прижмись ко мне плечом,
Прижмись ко мне плечом.
Живёт он третий день
В гостинице районной
,Где койка у окна
Всего лишь по рублю.
И на своей трубе,
Как чайник , раскалённой
Вздыхает тяжело,
А я тебя люблю.
Трубач играет гимн,
Трубач потеет в гамме,
Трубач хрипит своё
И кашляет, хрипя,
Но словно лик судьбы,
Он весь в оконной раме,
Да любит не тебя,
А я люблю тебя.
Дождусь я лучших дней
И новый плащ надену,
Чтоб пред тобой проплыть,
Как поздний лист, кружа.
Немного я хочу ,
Всему давая цену.
Несладко я живу
Тобой лишь дорожа.
Тебя не соблазнить
Ни платьями, ни снедью.
Заезжий музыкант
Играет на трубе.
Что мир весь рядом с ним,
С его горячей медью?!
Судьба, судьбы,судьбе,
Судьбою, о судьбе.
Я пишу исторический роман
Б.Окуджава
В склянке темного стекла
из-под импортного пива
роза красная цвела
гордо и неторопливо.
Исторический роман
сочинял я понемногу,
пробиваясь как в туман
от пролога к эпилогу.
Каждый пишет, как он слышит.
Каждый слышит, как он дышит.
Как он дышит, так и пишет,
не стараясь угодить...
Так природа захотела.
Почему?
Не наше дело.
Для чего?
Не нам судить.
Были дали голубы,
было вымысла в избытке,
и из собственной судьбы
я выдергивал по нитке.
В путь героев снаряжал,
наводил о прошлом справки
и поручиком в отставке
сам себя воображал.
Каждый пишет, как он слышит.
Каждый слышит, как он дышит.
Как он дышит, так и пишет,
не стараясь угодить...
Так природа захотела.
Почему?
Не наше дело.
Для чего?
Не нам судить.
Вымысел - не есть обман.
Замысел - еще не точка.
Дайте дописать роман
до последнего листочка.
И пока еще жива
роза красная в бутылке,
дайте выкрикнуть слова,
что давно лежат в копилке:
Каждый пишет, как он слышит.
Каждый слышит, как он дышит.
1975
ФОТОГРАФИИ ДРУЗЕЙ
Булат Окуджава
Деньги тратятся и рвутся,
забываются слова,
приминается трава,
только лица остаются
и знакомые глаза...
Плачут ли они, смеются —
не слышны их голоса.
Льются с этих фотографий
океаны биографий,
жизнь в которых вся, до дна,
с нашей переплетена.
И не муки в не слезы
остаются на виду,
и не зависть и беду
выражают эти позы,
не случайный интерес
и не сожаленья снова...
Свет — и ничего другого,
век — к никаких чудес.
Мы живых их обнимаем,
любим их в пьем за них...
...только жаль, что понимаем
с опозданием на миг!
1964
Булат Окуджава
РАЗМЫШЛЕНИЯ ВОЗЛЕ ДОМА, ГДЕ ЖИЛ ТИЦИАН ТАБИДЗЕ
Берегите нас, поэтов. Берегите нас.
Остаются век, полвека, год, неделя, час,
три минуты, две минуты, вовсе ничего...
Берегите нас. И чтобы все — за одного.
Берегите нас с грехами, с радостью и без.
Где-то, юный и прекрасный, ходит наш Дантес.
Он минувшие проклятья не успел забыть,
но велит ему призванье пулю в ствол забить.
Где-то плачет наш Мартынов, поминает кровь.
Он уже убил однажды, он не хочет вновь.
Но судьба его такая, и свинец отлит,
и двадцатое столетье так ему велит.
Берегите нас, поэтов, от дурацких рук,
от поспешных приговоров, от слепых подруг.
Берегите нас, покуда можно уберечь.
Только так не берегите, чтоб костьми нам лечь.
Только так не берегите, как борзых - псари!
Только так не берегите, как псарей - цари!
Будут вам стихи и песни, и еще не раз...
Только вы нас берегите. Берегите нас.
Не обещайте деве юной..
сл.Б.Окуджава
муз.И.Шварц
Кавалергарды, век недолог,
И потому так сладок он.
Труба трубит, откинут полог,
И где-то слышен сабель звон.
Еще рокочет голос трубный,
Но командир уже в седле -
Не обещайте деве юной
Любови вечной на земле.
Напрасно мирные забавы
Продлить пытаетесь смеясь.
Не раздобыть надежной славы,
Покуда кровь не пролилась.
И как ни сладок мир подлунный,
Лежит тревога на челе -
Не обещайте деве юной
Любови вечной на земле.
Течет шампанское рекою,
И взор туманится слегка.
И все как будто под рукою,
И все как будто на века.
Крест деревянный иль чугунный
Назначен нам в грядущей мгле -
Не обещайте деве юной
Любови вечной на земле.
Он, наконец, явился в дом
Окуджава - Оле
Он, наконец, явился в дом,
где она сто лет мечтала о нем,
куда он сам сто лет спешил,
ведь она так решила, и он решил.
Клянусь, что это любовь была,
посмотри -- ведь это ее дела.
Но знаешь, хоть Бога к себе призови,
разве можно понять что-нибудь в любви?
И поздний дождь в окно стучал,
и она молчала, и он молчал.
И он повернулся, чтобы уйти,
и она не припала к его груди.
Я клянусь, что это любовь была,
посмотри: ведь это ее дела.
Но знаешь, хоть Бога к себе призови,
разве можно понять что-нибудь в любви?
ЛЮБОВЬ И РАЗЛУКА
сл.Булат Окуджава
муз. Исаак Шварц
Еще он не сшит, твой наряд подвенечный,
И хор в нашу честь не споет...
А время торопит — возница беспечный,
И просятся кони в полет.
Ах, только бы тройка не сбилась бы с круга,
Бубенчик не смолк под дугой.
Две вечных подруги — любовь и разлука –
Не ходят одна без другой.
Мы сами раскрыли ворота, мы сами
Счастливую тройку впрягли,
И вот уже что-то сияет пред нами,
Но что-то погасло вдали.
Святая наука — расслышать друг друга
Сквозь ветер на все времена!
Две странницы вечных — любовь и разлука —
Поделятся с нами сполна.
Чем дольше живем мы, тем годы короче,
Тем слаще друзей голоса.
Ах, только б не смолк под дугой колокольчик,
Глаза бы глядели в глаза!
То берег, то море, то солнце, то вьюга,
То ласточки, то воронье...
Две вечных дороги — любовь и разлука —
Проходят сквозь сердце мое...
*****
Я дежурный по апрелю..."
Капли датского короля
сл.Окуджава
муз.Шварц
С детских лет поверил я, что от всех болезней
Капель датского короля не найти полезней.
И с тех пор горит во мне огонек той веры...
Капли датского короля пейте, кавалеры!
Капли датского короля пейте, кавалеры!
Капли датского короля, или королевы -
Это крепче, чем вино, слаще карамели,
И сильнее клеветы, страха и холеры...
Капли датского короля пейте, кавалеры!
Капли датского короля пейте, пейте, кавалеры!
Рев орудий, посвист пуль, звон штыков и сабель
Растворяются легко в звоне этих капель.
Солнце, май, Арбат, любовь - выше нет карьеры...
Капли датского короля пейте, кавалеры!
Капли датского короля пейте, пейте-пейте, кавалеры!
Укрепляйте организм, принимайте меры..
.
Белый свет я обошел, но нигде на свете
Мне, представьте, не пришлось встретить капли эти.
Если ж вам вдруг повезет, вы тогда без меры
Капли датского короля пейте, кавалеры!
Гори, огонь, гори
Неистов и упрям,
Гори, огонь, гори,
На смену декабрям
Приходят январи.
Нам все дано сполна:
И радости и смех,
Одна на всех луна,
Весна одна на всех.
Прожить этап до тла,
А там пускай ведут
За все твои дела
На самый страшный суд.
Пусть оправданья нет,
Но даже век спустя
Семь бед - один ответ,
Один ответ - пустяк!
Неистов и упрям,
Гори, огонь, гори,
На смену декабрям
Приходят январи.
Violent and rebellious,
Inside out,
To replace the декабрям
Come January.
We all things are given in full:
And the joy and the laughter,
One for all the moon,
Spring one at all.
Live stage to the ground,
And there let them lead
For all of your works
At the last judgment.
Let unjustifiable no,
But even a century later
Seven woes - one answer,
One answer is nothing!
Violent and rebellious,
Inside out,
To replace the декабрям
Come January.
ЦЕЛЫЙ ВЕК ИГРАЕТ МУЗЫКА...
Булат ОКУДЖАВА
Музыкант в лесу под деревом наигрывает вальс.
Он наигрывает вальс то ласково, то страстно.
Что касается меня, то я опять гляжу на вас,
а вы глядите на него, а он глядит в пространство.
Целый век играет музыка. Затянулся наш пикник.
Тот пикник, где пьют и плачут, любят и бросают.
Музыкант приник губами к флейте. Я бы к вам приник!
Но вы, наверно, тот родник, который не спасает.
А музыкант играет вальс. И он не видит ничего.
Он стоит, к стволу березовому прислонясь плечами.
И березовые ветки вместо пальцев у него,
а глаза его березовые строги и печальны.
А перед ним стоит сосна, вся в ожидании весны.
А музыкант врастает в землю... Звуки вальса льются...
И его худые ноги как будто корни той сосны -
они в земле переплетаются, никак не расплетутся.
Целый век играет музыка. Затянулся наш роман.
Он затянулся в узелок, горит он - не сгорает...
Ну давайте успокоимся! Разойдемся по домам!..
Но вы глядите на него... А музыкант играет.
1961
Булат Окуджава "Быстро молодость проходит." (Запись с концерта в Брно. 1995 г. Музыка, слова - Б. Окуджава.
Исходный видеоматериал взят на канале "Boris Goldman", за что автору канала большое спасибо)
БЫСТРО МОЛОДОСТЬ ПРОХОДИТ...
Булат Окуджава
Быстро молодость проходит, дни счастливые крадет.
Что назначено природой - обязательно случится.
То ли самое прекрасное, ну самое прекрасное в окошко постучится.
То ли самое напрасное, ну самое напрасное в объятья упадет.
Две жизни прожить не дано,
Два счастья - затея пустая,
из двух выпадает одно,
такая уж правда простая.
Кому проиграет труба
прощальные в небо мотивы,
Кому улыбнется судьба,
и он улыбнется, счастливый.
Ах, не делайте запаса из любви и доброты,
и про черный день грядущий не копите милосердья.
Пропадет ни за понюшку, пропадет ни за понюшку ваше горькое усердье,
Лягут новые морщины, лягут новые морщины от напрасной суеты.
Две жизни прожить не дано,
Два счастья - затея пустая,
из двух выпадает одно,
такая уж правда простая.
Кому проиграет труба
прощальные в небо мотивы,
Кому улыбнется судьба,
и он улыбнется, счастливый.
Жаль, что молодость пропала, жаль, что старость коротка.
Всё теперь уж на ладони, лоб в поту, душа в ушибах.
Но зато уже не будет ни загадок, ни ошибок,
Только ровная дорога, только ровная дорога до последнего звонка.
Две жизни прожить не дано...
"Пиратская лирическая"
Булат Окуджава
В ночь перед бурею на мачте
Горят святого Эльма свечки,
Отогревают наши души
За все минувшие года.
Когда воротимся мы в Портленд,
Мы будем кротки, как овечки.
Но только в Портленд воротиться
Нам не придется никогда.
Что ж, если в Портленд нет возврата,
Пускай несет нас черный парус.
Пусть будет сладок ром ямайский,
Все остальное - ерунда.
Когда воротимся мы в Портленд,
Ей-богу, я во всем покаюсь.
Да только в Портленд воротиться
Нам не придется никогда.
Что ж, если в Портленд нет возврата,
Пускай купец помрёт от страха.
Ни Бог, ни дьявол не помогут
Ему спасти свои суда.
Когда воротимся мы в Портленд
Клянусь, я сам взбегу на плаху.
Да только в Портленд воротиться
Нам не придется никогда.
Что ж, если в Портленд нет возврата,
Поделим золото, как братья.
Поскольку денежки чужие
Нам достаются без труда.
Когда воротимся мы в Портленд
Нас примет Родина в обьятья.
Да только в Портленд воротиться
Нам не придется никогда.
Когда воротимся мы в Портленд
Нас примет Родина в обьятья.
Да только в Портленд воротиться
Не дай нам, Боже, никогда!
БУЛАТ ОКУДЖАВА
Ах, какие удивительные ночи!
Только мама моя в грусти и тревоге:
- Что же ты гуляешь, мой сыночек,
Одинокий, одинокий?" -
Из конца в конец апреля путь держу я.
Стали звезды и крупнее и добрее...
- Мама, мама, это я дежурю,
Я - дежурный по апрелю!
- Мой сыночек, вспоминаю все, что было,
стали грустными глаза твои, сыночек...
Может быть, она тебя забыла,
Знать не хочет? Знать не хочет?" -
Из конца в конец апреля путь держу я.
Стали звезды и круглее и добрее.
- Что ты, мама! Просто я дежурю,
Я дежурный по апрелю.
Мама, мама, это я дежурю,
Я - дежурный по апрелю...
1960
Выступление Булата Окуджавы, Майи и Владимира Фрумкиных в Норвичском университете(июль 1990 года).
ВСПОМНИМ ОКУДЖАВУ...
(27 января 1756 года родился Вольфганг Амадей Моцарт)
Моцарт на старенькой скрипке играет
Моцарт играет, а скрипка поет,
Моцарт отечества не выбирает -
Просто играет всю жизнь напролет.
Ах, ничего, что всегда, как известно,
Наша судьба - то гульба, то пальба...
Не оставляйте стараний, маэстро,
Не убирайте ладони со лба.
Где-нибудь на остановке конечной
Скажем спасибо и этой судьбе.
Но из грехов своей родины вечной
Не сотворить бы кумира себе.
Ах, ничего, что всегда, как известно,
Наша судьба - то гульба, то пальба,
Не расставайтесь с надеждой, маэстро,
Не убирайте ладони со лба.
Коротки наши лета молодые,
Миг - и развеются, как на кострах,
Красный камзол, башмаки золотые,
Белый парик, рукава в кружевах.
Ах, ничего, что всегда, как известно,
Наша судьба - то гульба, то пальба...
Не обращайте вниманья, маэстро,
Не убирайте ладони со лба.
Роберт Рождественский
Я шагал по земле, было зябко в душе и окрест.
Я тащил на усталой спине свой единственный крест.
Было холодно так, что во рту замерзали слова.
И тогда я решил этот крест расколоть на дрова.
И разжег я костер на снегу.
И стоял.
И смотрел,
как мой крест одинокий удивленно и тихо горел...
А потом зашагал я опять среди черных полей.
Нет креста за спиной...
Без него мне
еще тяжелей.
ВСПОМНИМ ОКУДЖАВУ...
Когда метель кричит, как зверь -
протяжно и сердито,
не запирайте вашу дверь,
пусть будет дверь открыта.
А если ляжет дальний путь,
нелегкий путь, представьте,
дверь не забудьте распахнуть,
открытой дверь оставьте.
И, уходя в ночной тиши,
без долгих слов решайте:
огонь сосны с огнем души
в печи перемешайте.
Пусть будет теплою стена
и мягкою скамейка...
Дверям закрытым - грош цена,
замку цена - копейка!
Булату Окуджаве:
Моё сердце горюет и сетует.
Моя память от боли седа...
А Поэт себе с Богом беседует,
Впрочем, он это делал всегда.
Голос тихий по-прежнему слышен нам.
Города, океанов слюда, -
Всё внизу...А они - о возвышенном!
Впрочем, он это делал всегда.
Весь распахнут с Любовью и Ревностью,
Вечной книги листает года,
Поражая своей откровенностью,
Впрочем, он это делал всегда.
Чтоб сегодня знакомою улицей,
Там, где новой беды невода,
С Александром Сергеичем прогуливаться...
Впрочем, он это делал всегда...
Средь великих...Им руки не тискает...
А душа и светла, и горда,
Всё поёт, не юлит, не заискивает,
Впрочем, он это делал всегда...
Юный Моцарт со скрипочкой старою
Рядом с ним улыбнётся с небес...
А гитара...Да Бог с ней с гитарою...
Он Поэт и с гитарой, и без...
А гитара...Да Бог с ней с гитарою...
Он Поэт и с гитарой, и без...
Юрий Лорес
Тот, кто думает, не пишет...
И уснул скрипач на крыше,
Лунный серп на небе вышит,
Маккавея в гости ждет.
Нас в Египет гонит голод,
В Магадан нас манит холод.
Если серп встречает молот,
Ветер сеет - бурю жнет.
Распахните ваши двери,
чтобы получить по вере.
Все поэты, как евреи,
ночью воют на луну,
притворяясь скрипачами,
небо подперев плечами.
Пахнет кашею и щами,
носит по ветру слюну.
Тот, кто думает, не пишет
и не слышит, и не дышит.
Развернув луну, как дышло,
бросив вожжи в Иордан,
он летит над колокольней,
он стучит по наковальне,
он кричит:"с меня довольно!" -
и пакует чемодан.
Если, даже по ошибке,
Роза в склянке станет рыбкой...
Музыкант сыграл на скрипке,
Мавр может уходить...
Мысли растеряв и чувства,
Грядет новое искусство...
Я пишу на мертвом русском,
Чтобы вам не угодить.
Булат Окуджава
"...и та апрельская девчонка
с цветами ждет уже не нас..."
Когда исхоженное станет
студить последним декабрем,
седой архив воспоминаний,
не торопясь, переберем.
И вспыхнут давние надежды,
любви закружится метель.
И нам захочется, как прежде,
подкарауливать апрель,
чтоб по-весеннему одетым,
с двадцатилетием в груди
к девчонке, вынесшей букеты,
не спотыкаясь, подойти.
И, не боясь прослыть нелепым,
к груди девчонку ту прижать
и синих глаз сплошное небо,
да, только небо целовать.
Друзья, а мне до слез обидно,
Какой нас холод обволок?
Мы стали важны и солидны
не к месту, не к добру, не в срок.
И в кабинетах, как в потемках,
сидим, не поднимая глаз,
и та апрельская девчонка
с цветами ждет уже не нас... 1956
Белый парус разлуки...
Булат Окуджава
Не верю року и судьбе,
Молюсь прекрасному и высшему
Предназначенью своему,
На белый свет меня явившему!
Чванливы черти, дьявол зол.
Бездарен век — ему неможется.
О, были б помыслы чисты,
А остальное все приложится.
Все приложится, все уляжется,
Жизнь — дорога, любовь — океан,
Белый парус разлуки
На мгновенье покажется
И исчезнет вдали навсегда, как туман...
Верчусь, как белка в колесе,
С надеждою своей за пазухою,
Ругаюсь, как мастеровой,
То тороплюсь, а то запаздываю.
Покуда дремлет бог войны -
Печет пирожное пирожница...
О, были б небеса чисты! А остальное все приложится.
Все приложится, все уляжется,
Жизнь — дорога, любовь — океан,
Белый парус разлуки
На мгновенье покажется
И исчезнет вдали навсегда, как туман...
Молюсь, чтоб не было беды,
И мельнице молюсь, и мыльнице,
Воде простой, когда она
Из золотого крана вырвется.
Молюсь, чтоб не было разлук, разрух, чтоб больше не тревожиться.
О, руки были бы чисты! А остальное все приложится.
Булат Окуджава / Острова / Телеканал Культура
БУЛАТ ОКУДЖАВА
Ваше благородие, госпожа разлука,
Мы с тобой родня давно, вот какая штука,
Письмецо в конверте погоди не рви.
Не везет мне в смерти, повезет в любви.
Ваше благородие, госпожа удача.
Для кого ты добрая, а кому иначе.
Девять граммов в сердце, постой, не зови.
Не везет мне в смерти, повезет в любви.
Ваше благородие, госпожа чужбина.
Крепко обнимала ты, да только не любила.
В ласковые сети, постой, не лови.
Не везет мне в смерти, повезет в любви.
Ваше благородие, госпожа победа.
Значит моя песенка до конца не спета.
Перестаньте черти клясться на крови!
Не везет мне в смерти, повезет в любви.
1967
Прощание с новогодней елкой
(вспомним классику)
БУЛАТ ОКУДЖАВА.
Синяя крона, малиновый ствол,
звяканье шишек зеленых.
Где-то по комнатам ветер прошел:
там поздравляли влюбленны
Где-то он старые струны задел -
тянется их перекличка...
Вот и январь накатил-налетел,
бешенный, как электричка.
Мы в пух и прах наряжали тебя,
мы тебе верно служили.
Громко в картонные трубы трубя,
словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг
(знать, в простодушьи сердечном):
Женщины той очарованный лик
слит с твоим празднеством вечным.
В миг расставания, в час платежа,
в день увяданья недели
чем это стала ты нехороша?
Что они все, одурели?!
И утонченные как соловьи,
гордые, как гренадеры,
что же надежные руки свои
прячут твои кавалеры?
Нет бы собраться им - время унять,
нет бы им всем - расстараться.
Но начинают колеса стучать:
как тяжело расставаться!
Но начинается вновь суета.
Время по-своему судит.
И в суете тебя сняли с креста,
и воскресенья не будет.
Ель моя, Ель - уходящий олень,
зря ты, наверно, старалась:
Женщины той осторожная тень
в хвое твоей затерялась!
Ель моя, Ель, словно Спас-на-крови,
твой силуэт отдаленный,
будто бы след удивленной любви,
вспыхнувшей, неутоленной.